О чем шумим за морем-океаном,
Волнуя наши грустные края?
Мари и Жан Марии и Ивану
Шлют гордо обвинения своя.
И их отцы, о, «правдолюбцы» в рясах,
Наверно ж, от духовности большой,
Трубят во все концы российским массам,
Что, дескать, все у нас не хорошо.
И духовенство наше, мол, с изъяном,
И, даже, в Церкви благодать не та,
И лишь у них, за морем-океаном…
Да смолкнут нечестивыя уста!
Кому-кому, не вам бы в нас копаться,
И очернять надгробия могил.
Где были вы, заочные страдальцы,
Когда безумец смертью нас поил?
Чем вы гордитесь, тем, что не продались? –
Пустая гордость – кто вас покупал?
Вы как-то враз за морем оказались,
Оставив позади кровавый вал.
Он не догнал, куда ж ему угнаться,
Спешили вы без паствы, налегке,
Чтоб ныне в адамантах оказаться,
И окормлять живущих вдалеке.
Отцы, отцы, забывшие о званьи,
Не вам, не вам Россиюшку корить.
Не шибко ль торопились к нестяжанью,
Бросая Русь, пасомых, алтари?
Я не виню бежавших с поля боя,
Не всем дано за правду умереть.
Но чтоб в кустах, довольствуясь собою,
Указывать оставшимся, – не сметь?
Архиереи наши под сомненьем,
О, обличитель, помолись о них.
И я, порой, увы, не в восхищеньи,
Но церковь наша знает и иных.
Что ж о горах не по вершинам судим?
Знать, житие влияет на аршин.
Сидящий в яме, яму видит всюду,
Какое там сияние вершин.
Почто забыта истина простая,
Вещающая сеятелю жать?
Есть личное паденье и восстанье,
А Церковь-Мать не может согрешать.
Иеромонах Роман
