Предлагаем вашему вниманию статью С.С.Куломзиной, которая является частью курса христианской педагогики, прочитанного ею в Свято-Владимирской Православной семинарии в Нью-Йорке в 1970-х годах будущим православным пастырям.
Ощущение реальности Бога
Первое, основное, весьма насущное и нелегкое задание, стоящее перед христианским воспитателем, – пробудить в ребенке ощущение реальности Бога.
Другими словами, важно помочь ребенку узнать Бога, а не только узнать о Боге.
Именно это ощущение реальности Бога почти совершенно отсутствует в современном обществе.
Я помню, один молодой студент так это выразил: «Я не то, что не верю в Бога, – сказал он, – но Он кажется таким нереальным…» Многие люди, не будучи принципиальными атеистами, лично просто не ощущают Бога, Его власти, Его присутствия в их жизни как реальной Личности, с Которой их связывают определенные отношения.
Для многих христиан – православных, католиков и протестантов – церковные обряды, нравственные ценности, этнические и национальные традиции более реальны, чем простой факт, что Бог существует, что Его присутствие в нашей жизни ощутимо, что каждый из нас связан с Богом.
Мне кажется, что именно реальность божественного присутствия живо ощущалась в те моменты, когда Иисус Христос исцелял людей.
В рассказе об исцелении слепого (Ин. 9) Иисус спрашивает: «Ты веруешь ли в Сына Божия?» Человек отвечал: «Кто Он, Господи, чтобы мне веровать в Него?» Иисус сказал ему: «И видел ты Его, и Он говорит с тобою».
Он сказал: «Верую, Господи!».
Иисус не требовал точного изложения веры, искал не «знания о Боге», а признания силы, которая вошла в жизнь слепого как сила Божия.
Для человека в любом возрасте существуют две возможности: либо жизнь и мышление, ведающие реальность божественного присутствия, либо вне её.
Для трехлетнего малыша, которого окружает живая вера его близких, утверждение «Бог есть» – такая же реальность, как кошка или собака, тьма или свет.
Бога на первых порах могут отождествлять с физическим объектом: иконой, картиной, небом, Святым Причастием.
Но это не рациональное представление о Боге, а подлинное познание Его.
Такое «чувственное» представление о Боге для малышей более реально, чем любые, даже самые простые абстрактные определения.
Любые мысли о Боге, которые мы пытаемся передать ребенку, могут быть им усвоены лишь на определенном уровне мышления, глубоко отличного от взрослого.
Если мы говорим трехлетнему мальчику, что «Бог сотворил цветы» и «Бог сотворил животных, и солнце, и меня, и тебя», ребенок, возможно, представляет Бога в образе большого человека, который сидит и одно за другим творит все это.
Опасности в таком представлении о Боге нет.
Ребенок вырастет и забудет этот образ.
Важно, что взрослый, которому он доверяет, помогает установить связь между тем, что ребенок знает, трогает, нюхает, слышит, и Богом.
Позднее, мне кажется, такая живость восприятия и воображения исчезает.
Хорошим примером того, как живо дети ощущают реальность Бога, может послужить трехлетний мальчик, которого я знала.
Повторив за матерью свою коротенькую вечернюю молитву, он выглянул в окно, помахал рукой небу и сказал: «Спокойной ночи, Боженька!» Ребенок, которому неизвестно это ощущение реальности Бога, будет воспринимать Его отсутствие так же просто.
Его мир «без Бога» будет таким же реальным и многоцветным, он так же будет радоваться жизни, если только родители окружат его любовью и создадут атмосферу безопасности.
Для него «идеи» не имеют большого значения, а отсутствие религиозного воспитания будет заметно, подобно тому, как, к примеру, в детях из не очень культурных семей заметно отсутствие привычки к чтению.
Однако «отсутствие Бога» глубоко повлияет на ребенка, если оно выражается в том, что в семье мало любви, что в ней царит тревога, беспокойство, страх.
По мере того, как ребенок подрастает, для него очень важно отделять «реальное» от «нереального».
Любая история, рассказанная ребенку семи-восьми лет, всегда вызывает вопрос: «Это правда?» Часто ребенок пытается понять, насколько истинно то, что не совпадает с накопленным опытом.
При этом становится значительно труднее привить ребенку чувство реальности Бога.
Дети в возрасте от семи до девяти лет рационалистичны, хоть и на примитивном уровне; у них сильно выражены причинно-следственные связи, но еще слабо развито абстрактное мышление.
Восьмилетний ребенок не поверит, что Бог где-то в небе за облаками, но и объяснение взрослых о том, что мы понимаем под «небесами», остается нереальным.
Передать детям этого возраста ощущение реальности Бога вдвойне трудно из-за их склонности к нравственному ригоризму, а также из-за специфического чувства юмора, который взрослые часто не могут понять.
Религиозное воспитание детей в этом возрасте часто осложняется и тем, что мы склонны преподносить религиозные наставления, не стремясь увязать их с тем, что ребенок познает и воспринимает в обыденной жизни.
Это ослабляет ощущение реальности Бога.
Уроки воскресной школы остаются отвлеченным набором идей, знаний и информации; другой набор, часто более привлекательный и волнующий, ребенок обретает в мире школы, телевидения и среди друзей.
Что, например, более реально для ребенка: библейские истории о чудесных исцелениях или его собственный опыт – доктора, прививки, больницы? Если Бог присутствует в исцелениях и отсутствует в повседневной медицине, ощущение реальности Бога в значительной степени слабеет.
Когда ребенок достигает подросткового возраста, ощущение реальности Бога становится все более и более смутным.
Жизнь подростков насыщена интересами и эмоциями, не имеющими ничего общего с тем, что они понимают под религией.
Забыта ежедневная молитва, поскольку родители больше не следят за ней (и действительно, молитва не должна становиться такой же привычкой, как чистка зубов!).
Религия часто отождествляется с хождением в храм и соблюдением внешних правил и привычек.
Подростки считают – и это хуже всего, – что это «не для них».
Именно тогда, когда дети начинают мыслить самостоятельно, пускай еще весьма незрело, когда они начинают открывать себя как личность, пускай эгоцентрично, о религии им слишком часто твердят в авторитарном стиле:
«Библия говорит…», «Церковь учит…», «священник говорит…».
Никто не пытается объяснить, что все это означает для них, как согласуется с их мышлением, нуждается ли в их одобрении.
И все же именно среди детей этого возраста мы впервые можем рассчитывать на глубокий отклик, на настоящее понимание того, что такое религия, на способность чувствовать и мыслить религиозно.
Помочь ребенку ощутить реальность Бога – это цель всей нашей жизни.
Конечно, никакие учебники, никакие уроки и поучения сами по себе не могут привить этого чувства.
И все же я убеждена, что учитель должен всегда памятовать об этой цели, что она должна стать подлинным критерием всех наших преподавательских методов и уроков.
«Ты не один»
Православный опыт христианской жизни учит, что человек не одинок перед Богом.
С Богом можем быть только мы, все вместе.
Мы все собраны вокруг Бога.
Мы суть одно: одно Тело.
Крохотная ячейка семьи, более широкое сообщество друзей, народ, Церковь – все это проявления единства.
На каждом уровне это потенциальный религиозный опыт, и если он не стал частью христианского воспитания, значит, с чем-то оно ошибочно.
Игра в детском садике при храме, реализация усвоенного на воскресных уроках в отношениях подростка с друзьями и соседями, осознание ответственности перед обществом и народом, приобщение к церковной жизни – все это частица того опыта единения, который полностью обретается в Церкви.
Этот опыт причастности к единому Телу является основой религиозного роста.
Ребенок, который вырастает вне своей семьи, испытывает огромные трудности, страдает духовно и даже физически.
Когда дети трех-четырех лет приходят в детский сад, наибольшее впечатление оставляет у них не сказка, рассказанная няней, а совместная игра, песня, действие – сам факт причастия к группе.
Те рутинные действия, которым так трудно обучить дома, – повесить пальто, тихо подвинуть стул – становятся привлекательными, когда ребенок делает их «как все» когда он становится.
Проходят годы, многое из того, чем мы учили наших детей, может забыться, но если они ощутили, что являются частью Церкви, принадлежат к единому Телу, если у них завязались личные отношения внутри той группы, которая отождествляется ими с Церковью, то мы заложили прочное основание для православного христианского воспитания.
Священная Тайна, «страх Божий»
Преподавание основ христианства должно быть «разумным служением» (Рим. 12Л), и все же наша вера не умещается в жестких рамках разума.
Существенная часть нашей веры – ощущение священной тайны, благоговение, или страх Божий.
Христианская вера признает наличие тайны Бога, наличие тайны в мире и в жизни.
Эта тайна превосходит человеческое понимание.
Мы порой видим нашу сиюминутную жизнь очами веры в свете ценностей и реальностей, превосходящих наш опыт.
Как это можно отразить в процессе религиозного обучения, процессе, прежде всего, рациональном? Как можно научить детей «понимать» и одновременно благоговеть перед чем-то, что выше их (да и нашего) понимания? Эта задача становится еще труднее, когда мы осознаем, что дети от природы – великие реалисты, исполненные неистощимого любопытства.
Любые попытки передать словесно ощущение благоговейного трепета.
Божественной тайны, не достигнут цели и покажутся благочестиво-лицемерными тирадами.
Важно помнить, что слово «страх» в словосочетании «страх Божий» выражает нечто совсем непохожее на «страх» в обычном понимании.
Дети испытывают немало страхов – боязнь темноты, громких звуков, пауков и т.д.
Вряд ли мы поможем им познать Бога, если попытаемся сравнить благоговейный трепет перед Ним с переживанием подобных страхов.
Порою считают, что логика и знание как инструменты познания несовместимы с благоговением перед «Непостижимым» На самом деле, пока мы не поймем, что существует нечто непостижимое, мы не научимся по-настоящему постигать мир.
Может быть, именно поэтому детям трудно испытывать трепет перед Богом.
Им не хватает знаний и разума, чтобы понять, что есть вещи, превышающие человеческие знания и разум.
Я бы сказала, что Эйнштейну гораздо легче испытать чувство тайны и благоговения, чем восьмилетнему ребенку, который уверен, что в учебнике даны ответы на все вопросы.
Пробудить в ребенке чувство благоговения можно лишь в том случае, если мы поможем ему увидеть действия Бога в его жизни, учитывая его знания об окружающем мире, способности его рассудка.
В этом случае дети с Божьей помощью все-таки испытают по-своему чувство священного, благоговение перед Божественной тайной.
В одном учебнике для подростков говорится: «Наука предлагает человеку истину.
Истину фактов – вполне конкретных и неопровержимых.
Но неужели жизнь состоит только из фактов? Например, как можно разделить мгновение, когда человек умирает, и когда он умер? Когда человек находится на операционном столе, может случиться непоправимое – и вот, наступает мгновение, когда доктора еще могут спасти его, и мгновение, когда уже слишком поздно.
Его жизнь оборвалась.
С биологической точки зрения это мгновение нельзя указать абсолютно точно.
Некоторые клетки отмерли уже давно, другие еще долго будут жить.
А невыразимая качественная разница налицо: вот, сейчас человек жив, а в следующее мгновение – мертв.
Перед лицом этой тайны наука беспомощна.
Предлагаемые ею истины, факты, цифры могут определить лишь качественные, количественные или временные изменения, но только «духовное мышление» может уловить основное изменение.
«Научное мышление» ищет ответы на вопросы, «духовное мышление» подбирает ключи к тайнам.
В этом существенная разница.
Научный вопрос может иметь определенный ответ, а проблема – решение.
Какой бы трудной ни была научная проблема, сколько бы времени ни понадобилось на ее решение, ответ есть всегда.
А у тайны нет готового ответа.
Как может человек ответить, что такое жизнь, что такое печаль, что такое радость? Человек может только глубже прочувствовать тайну этих понятий.
Вы глубже проникаете в смысл страдания, если теряете любимого, ухаживаете за ним во время болезни или видите, как он умирает.
Такое проникновение мы называем познанием «жизненной правды».
Чем глубже проникновение, тем весомее постигнутая истина.
Когда человек познаёт скорбь, радость, понимая добро, распознаёт зло, он начинает видеть Истину.
Он приближается к сердцевине Тайны.
Целостность
В неразрывной связи с изложенными выше целями религиозного воспитания необходимо рассматривать и его «целостность».
Это понятие означает, что христианская вера не является неким изолированным участком, будь то частная жизнь человека или его отношения с окружающим миром.
Нельзя быть христианином наполовину или время от времени, лишь в определенных сферах нашей жизни.
Человеческая природа, таланты, чувства, связи, поступки, интересы – все это часть религиозной жизни.
Наша христианская вера объемлет не какую-то одну часть человеческой природы.
В разговорах с приходившими к нему людьми Иисус Христос постоянно подчеркивал, что его последователи должны отдавать себя целиком.
Богатый юноша, почти совершенный во многих отношениях, не мог отдать себя Господу целиком и ушел.
Апостол Петр, хотя и оступался, отдал себя целиком и стал величайшим из апостолов.
Целостность должна проявляться и в том, как мы прививаем нашим детям начатки христианской веры.
Учитель призван заботиться не только о том, чтобы Ваня знал наизусть «Символ веры» (хотя знать и понимать «Символ веры» необходимо), но и тем, что представляет Ваня собой как личность.
А Ваня быстро почувствует это, даже если это личное отношение в словах не выразится.
Если учитель сумеет подружиться с Ваней как с личностью – а такая дружба не исключает требовательности, – это повлияет на ученика глубже, чем домашнее задание или лекция.
Видеть в Ване целостную личность – значит проявить к нему интерес как к индивидуальности, попытаться понять причины его поступков и переживаний, познакомиться с его домом и окружением, судить о его учебе не только сравнивая с другими, но и по тому, что он вкладывает в нее.
Христианская целостность проявляется со стороны учителя в его отношении к тому, что происходит в классе.
Он не должен быть ограниченным человеком; он призван интересоваться всем, что кажется важным и интересным его ученикам .
Его авторитет только возрастет, если ученики вдруг обнаружат, что он знаком с вещами, которые с церковной школой ничего общего не имеют, зато важны для них.
В нашем плюралистическом, обмирщенном обществе представление о Церкви часто сводится к некоему изолированному, замкнутому в себе организму, которому абсолютно чужды проблемы мира.
Конечно, в определенном смысле христиане – «не от мира сего», но только в том смысле, что они не принимают безбожной иерархии ценностей.
Христианская Церковь призвана стать образцом любви и заботы о всем мире, и поэтому Она не может позволить Себе пребывание в изоляции от нужд людей.
Она призвана сопереживать и сострадать нуждам и страданиям всех людей.
Можем ли мы объяснить это нашим детям в обычных условиях приходской жизни? Можем ли без лицемерия научить тому, что до сих пор не осуществлено в нашей церковной жизни? Я верю, что в какой-то очень малой мере мы можем осуществлять это.
Мы призваны использовать любую практическую возможность, чтобы вовлечь церковные школы и детей в добрые дела, которые множат их опыт общения с людьми.
Посещение храмов с другими этническими традициями, помощь нуждающимся, участие в миссионерской деятельности Церкви – все это, возможно, и полезно.
Чем старше дети, тем более глубоко могут они постичь необходимость заботы Церкви о всем мире.
В заключение сформулирую пять задач, которые, по моему мнению, стоят перед православным религиозным воспитанием:
помогать детям обрести ощущение реальности Бога в нашей жизни;
научить их понимать, что никто не одинок перед Богом, что все мы – часть Тела Христова, Церкви;
способствовать гармоническому умственному и духовному развитию личности;
подводить детей по мере их роста к благоговейному осознанию священной тайны Бога, превышающий пределы человеческого разума;
помочь им понять, что христианская вера – это не водонепроницаемый отсек, что она охватывает личность и жизнь в их целостности.
