Преподобный Лонгин, в мире надворный советник Леонтий Павлович Грифцов, родился в июне 1798 года в городе Рязани, происходил из духовного звания.
Окончив курс в Рязанской Духовной Семинарии он довольно быстро стал идти по ступеням гражданской службы и был назначен прокурором в город Уральск. Служба в этом городе была для него блестяща: он пользовался почетом в высшем кругу, жил открыто, любил бывать в гостях и у себя принимать гостей. Это особенно любила его супруга, женщина своенравная и капризная. Убедившись воочию в неверности своей жены, он оставил ее и поехал в Киев, где от старца Парфения получил настоятельный совет: без всяких сомнений и колебаний ехать в Святогорскую пустынь и там подвизаться до конца своей жизни. “Там твое место, – говорил ему старец, – иди туда и путь спасения обрящешь: воля Божия – подвизаться тебе в этой обители, принести ей пользу твоими трудами, за которые сама Богоматерь, Начальница обители той, воздаст тебе в будущем веке”.
В 1854 году, прибыв в Святые Горы, весь свой денежный капитал, по примеру апостольскому, положил он к ногам архимандрита Арсения, в общую корвану монастырскую. Немолодой уже годами, привыкший к почету и преимуществам по службе, бывший прокурор, надворный советник чином, смирялся он нелицемерно и наравне с простыми послушниками проходил нелегкую для него стезю новоначалия иноческого. Архимандрит Арсений, оценив подвиг самоотвержения бывшего прокурора, полюбил его от души, видел в нем человека очень полезного по своим знаниям юридическим для нововозникшей обители, и начал отличать его своим доверием. В уважение его лет и доброго жития, облек он его в рясу и камилавку. Стали его звать в обители отцом Леонтием, хотя по документам и состоял он все по-прежнему надворным советником Леонтием Грифцовым. Направление подвижническое сказалось в нем с самого поступления его в обитель Святогорскую; постепенно приучал он себя к посту, к молитве, к ношению грубой власяницы на голом теле, к нестяжанию и довольству самым малым, к безропотному послушанию и нелицемерному смирению. Неутомимо трудился он для блага обители, не щадя сил своих и здоровья. Отец Арсений, зная подвижническое направление Леонтия Грифцова, несмотря на то, что он был еще не монах, даже не указной послушник, назначил его начальником новоустроенного скита на Святом месте.
Келейная жизнь его в скиту представляла нищенскую обстановку, все предметы комфорта были тщательно изгнаны из его келий, царила в них иноческая простота и нищета, доходящая даже до излишнего. В молитвенном подвиге старец был неутомим: руководствуясь святоотеческими творениями, почерпал он в них уроки делания молитвенного, но, как сам признавался, сосуд души его, некогда полный мирских сует и пристрастий греховных, не вполне способен был вместить в себе благодатное миро молитвы в такой мере, как это дается от юности подвизающимся в девстве и чистоте. Тем не менее, трудился он в деле молитвы неленостно, имя Господа Иисуса Христа всегда было на его устах, так что и сонный всегда произносил он его молитвенно. Сосредоточенный в себе, с поникшей долу седовласой головой, часто сидел он задумавшись среди общества, точно витал где-то далеко, причем нередко слезы без видимой причины точились из его глаз. Один Бог весть, что творилось тогда в душе старца, не любил он говорить об этом людям, но вид его показывал, что не мирским, житейским были заняты тогда его мысли. Особенно в обществе мирян глубоко уходил в себя старец, говорил более лишь о том, что нужно было сказать, и деловой его разговор был всегда не длинен и осторожен. Зато в ком видел любовь к Богу, наклонность к молитве и благочестию христианскому, к тому сердечно располагался, умел сказать ему слово на пользу души, преподать совет любви братней, и долго потом помнил подобных лиц.
Освободившись от уз брачных (в 1870 году скончалась его жена), он был формально определен в число послушников, пострижен в мантию и вскорости в 1873 году рукоположен во иеромонаха. Ревностно начал служить старец алтарю Господню, усугубил свои подвиги молитвенные, но, ветшая телом, ослабевая силами, видимо клонился к западу жизненному. Неутомимо служил он святогорскому скиту, по-прежнему был его начальником и крепко держал бразды управления им. Благодаря его умению хозяйствовать, скит, не обременяя собой обители, приносил еще ей немалую выгоду, именно по поминовениям по запискам скитской часовни. Сам старец был бессеребряником в отношении себя лично; с пострижением в иночество, лишившись пенсии своей, жил он в полной нищете, пользовался всем готовым от обители, то есть смиренной одеждой и обувью, скитской трапезой, и долей чая и сахара. В одежде старец любил особенно нищету, подолгу носил ее и не любил ею щеголять. Бельем служила ему нередко грубая и острая власяница, носимая по голому телу. Старец говорил, что власяница эта, ему очень полезна, излечила его от ревматизма, разбивает в теле кровь и служит ему предохранением от сквозного ветра. Про духовную пользу власяницы старец смиренномудренно умалчивал, хотя много бы мог сказать в этом отношении.
Через пять месяцев после пострижения в схиму 1882 года 14 июля тихо и безмятежно предал он дух свой в руце Божии, приобщившись незадолго до исхода своего Святых Христовых Таин.
15 июля тело предано земле за стеною горного места скитской церкви. Благодарная обитель Святогорская и достойный ее настоятель почтили могилу старца прекрасным чугунным памятником. Обитель Святогорская много потеряла в лице почившего старца, многим ему обязана, навсегда сохранит о нем память с похвалами, как о доблестном подвижнике благочестия и усердном ревнителе ее духовного и вещественного блага.
8 мая 2008 года Священный Синод Украинской Православной Церкви, рассмотрев житие, труды, подвиги, чудеса и народное чествование подвижников благочестия, которые «иже во святых горах на Донце» подвизалися, принял историческое решение (Журнал № 38): «Благословить для местного прославления и чествования с числе прочих в лике преподобного иеросхимонаха Лонгина (Грифцова)». Память Собора Святогорских святых принято отмечать ежегодно 11 (ст.ст.)/24 сентября (н.ст.).
